Журнал Елены Санниковой

На минувшей неделе прошло очередное заседание по делу Сергея Хмелева в Кировском районном суде Саратова. Продолжился допрос врачей, начатый 29 марта.

Врач тюремной больницы ОТБ-1 Александр Девятеряков показал, будто бы 24 января 2015 года он осмотрел Сергея Хмелева, прибывшего этапом из колонии ИК-17, не нашел у него ничего, кроме язвы желудка, назначил лечение и сдал смену. Вскоре Хмелеву прооперировали прободение язвы. «Ничего особенного не было, обычная операция».
Затем в течение полутора часов врачу пришлось выкручиваться под градом вопросов адвокатов. Почему он назначил Хмелеву рентген грудной клетки и УЗИ кишечника, если нашел только язвенную болезнь? Почему как раз гастроскопию желудка не назначил? И как получилось, что 24 января Девятеряков написал в анамнезе, что 26 января Хмелеву прооперировали язву желудка?
- Понимаете... там получилась такая ситуация, - виновато объясняет врач. - Когда я заполнял первичный лист, я заполнил все, кроме анамнеза. И когда история болезни уходила в архив, это обнаружилось, и я ее дописывал... В смысле, дописывал анамнез...
- А как же потом другие врачи оказывали лечение, если вы не установили даже диагноз? Без анамнеза можно ли назначить лечение, провести операцию?
- Но я-то знал анамнез, я просто в тот момент не отразил его в карте, это техническая ошибка...
- А почему вы раньше об этом не говорили?
- Потому что это выяснилось только на предыдущем заседании...
- Выяснилось на предыдущем заседании, что вы заполняли только через месяц медицинскую карту? Откуда вам стало известно, что было на предыдущем заседании?
- Начальник хирургического отделения Панферов сказал... Мол, что ты там написал какую-то бурду? Я стал судорожно вспоминать. Вспоминал, вспоминал - и вспомнил. Что я дописывал. Через месяц. Я этого практически не помнил. Начал листать историю болезни и потихонечку вспоминал, что когда заполнял графу анамнеза, написал лишнего.
- То есть вы 24 января установили язвенную болезнь желудка на основании анамнеза, который дописали через месяц?
- Я его установил тогда, но забыл написать.
- А тогда какой анамнез был?
- Такой же был.
- И там была информация о проведении операции?
- Еще раз объясняю, это чисто техническая описка... Ну, неправильно я составил, неправильно, такой вот я раздолбай! Если бы правильно все составил, вы бы вообще тут не докопались бы, - в отчаянии уже отвечал врач на дотошные расспросы адвоката Киселева, по первому образованию - медика. ( Collapse )

Случайно наткнулась. Трудно не поделиться...

Оригинал взят у radulova в Родом из рая. Или как жить в радости.

– Признаете ли вы, что занимались антисоветской агитацией и пропагандой с целью подрыва советского государственного и общественного строя?
– Признаю.
– Раскаиваетесь ли в том, что занимались антисоветской агитацией и пропагандой?
– Раскаиваюсь – в том, что мало занимался антисоветской агитацией и пропагандой и не достиг желаемого результата.
– Признаете ли вину?
– Нет, не признаю.
Эту выдержку из протокола допроса я цитирую не дословно, но смысл передаю точно. Обвиняемые по знаменитой 70-й статье УК РСФСР, как правило, либо отрицали свою причастность к антисоветской деятельности и не признавали вины, либо не отрицали и раскаивались в содеянном. Но не признать вину и раскаяться в том, что мало занимался антисоветской деятельностью – до такого додуматься дерзнул, наверно, только Валерий Сендеров.
А прочел мне эти строки мой следователь в лефортовском кабинете. Обыкновение у него такое было: приносить тома чужих следственных дел и читать мне выдержки из заявлений и протоколов, демонстрируя, как уважаемые люди в антисоветской деятельности раскаиваются. Не знаю уж, почему он принес в тот день том из дела Валерия Сендерова. Не потому же ведь, что с толку был сбит словом «раскаиваюсь»…
Заметив выражение восторга на моем лице, он заговорил:
«Но ведь не логично же… Если человек признает, что антисоветской агитацией занимался, то почему же вину не признает?..»
Но у математика Валерия Сендерова была своя логика.

Поначалу ведь он попал в Бутырскую тюрьму, и обвинение ему фабриковали по статье 190-прим, не входящей в раздел особо опасных государственных преступлений. Но с таким поведением Валерия Анатольевича быстро перевели в Лефортово. И срок он получил по 70-й статье максимальный – 7 лагерей и 5 ссылки.
Для меня Валерий Сендеров был тогда легендой. Я слышала зажигательные рассказы о нем от самых разных людей, начиная от старшеклассников, которых он учил математике, и заканчивая его коллегами по СП СМОТ – организации, в которой Валерий Анатольевич активно трудился перед арестом, составляя яркие и сильные тексты (Совет представителей Свободного межпрофессионального объединения трудящихся, иначе говоря - свободный профсоюз).
Когда я познакомилась с Валерием, вернувшись из ссылки в 1988 году, он периодически говорил, что тоскует по карцеру Чистопольской тюрьмы.
«Там к Богу ближе», - говорил он.
В карцере было невыносимо холодно, а он еще форточку открывал перед сном…
Но все-таки мне казалось, что тоску по карцеру он преувеличивал. Просто Валерий Анатольевич был невыносимо загружен общественной деятельностью, которую взвалил на себя сразу же по возвращении из тюрьмы, нисколько не дав себе отдохнуть после всего пережитого. Он встречался ежедневно с большим количеством людей, в доме не умолкали звонки из разных городов мира – и в этой суете Валерия периодически одолевало чувство опустошенности, которого не было в тюрьме.
Я писала тогда об остававшихся в заключении людях, издавала соответственный самиздатский бюллетень, собирала информацию, и потому у Валерия Сендерова мне приходилось бывать часто. В его кабинете, заваленном рукописями, самиздатом и «тамиздатом», был одновременно и московский офис Международного общества прав человека, и корпункт «Русской мысли», да и вообще своеобразный общественно-политический центр. Когда я первый раз принесла ему какую-то небольшую статейку, предназначенную для публикации на Западе, Валерий снял трубку, набрал Париж и надиктовал текст в редакцию. Меня это восхитило. Ведь иного пути передачи материалов в свободную печать, кроме поиска «каналов» (через иностранных корреспондентов и обладателей диппаспортов, сочувствующих диссидентам), мы до ареста и не знали. Но шли новые времена, и Валерий находил новые методы работы «на лету» со свойственной ему дерзостью. Через год появился факс, и проблем с передачей текстов стало меньше, а надежд на лучшее – больше…
С тех пор прошло четверть века. Внезапный уход из жизни Валерия Анатольевича для многих стал шоком. Хоть знали, что он болен. Что перегружает себя, работая на износ. Что давно уже выглядел болезненным и бледным. Да, знали. Но смириться с его внезапной кончиной все-таки оказалось нелегко.
Валерия Сендерова отпевал протоиерей Александр Троицкий, который когда-то был его учеником во 2-й математической школе. В краткой проповеди он сказал: ( Collapse )

Не ожидала количества перепостов моих мимолетных реплик в фэйсбуке.
Копирую сюда.

Вот просто бы крикнуть: да что же вы делаете, ребята! Вы знаете хоть, что такое родить ребенка? Что такое его выкормить и воспитать?
Женщина годы непрестанных трудов с бессонными ночами кладет, чтобы это существо вскормить, поднять на ноги, выходить, в жизнь ввести. Так по какому же праву вы, негодяи, стреляете друг в друга?
Враг, говорите? Да вы же не в него, не во "врага" стреляете, вы в женщину стреляете, которая вырастила его и которой теперь рыдать над ним и муку понести страшнее смерти.
Вырастить - годы и годы трудов.
Убить - одно движение руки, взявшей оружие.
По какому праву, мерзавцы!
А ну марш все по домам, к родителям, женам и детям!

Смотрю новостные ресурсы как той, так и другой стороны.
Ни одну из них не принимаю!
Идеализировать нечего и некого, и там, и здесь - озлобленные безумцы.
А руководством украинской армии я просто возмущена. Хотят в Европу, а воюют, как совковые дубины. Ну как же можно настолько не щадить своих солдат! Как можно отправлять их туда, где верная смерть? Как можно бронетехнику вводить в город, начиненный боевиками? Забыли Грозный начала 1995-го?..
Все, не надо мне больше смотреть-читать все эти ресурсы. А то сама заговорю языком войны..

( Collapse )

Сегодня 6 июля. Ровно год и два месяца с событий на Болотной площади. И около года, как томятся без вины в тюрьмах узники-заложники Болотной, молодые, красивые, талантливые ребята.
Ровно месяц назад Замоскворецкий суд продлил им срок содержания под стражей еще на полгода, что явилось наглым и вопиющим нарушением законодательства РФ.
2 июля Московский городской суд цинично оставил это решение в силе.



Вот несколько выступлений на суде 2 июля.

Мария Баронова.
У меня были все возможности скрыться - я не скрылась, у меня была такая возможность, но мне это не нужно. Даже если я считаю следствие незаконным, я должна выполнять требования закона. Мне важно было показать обществу, что я не виновна и мне незачем скрываться. Люди, которые выходили на демонстрацию против нарушений закона, не станут нарушать закон, не станут скрываться от суда. Им нужно изменить меру пресечения. Даже прокурор заметила, что дело имеет большой резонанс. Это действительно политическое дело, но здесь сидят не политики. Единственный политик здесь – Владимир Акименков, может быть я, но мы – молодые, начинающие политики, которые, скорее всего, займутся в жизни чем-то еще, видя, какое это грязное дело – политика. Остальные не политики, многие из них вообще первый раз пришли на демонстрацию. Они являются заложниками.
Меня поразило то, что произошло 6 июня. Было заявлено ходатайство о возврате дела в прокуратуру. Внезапно судья Никишина заявила: мы все эти ходатайства рассмотрим потом, а сейчас прокурор заявит ходатайство о продлении меры пресечения. Прокурор встает, и, делая ошибки в каждой фамилии, не приводя никаких аргументов, просит продлить меру пресечения. И судья продлила всем меру пресечения до 24 ноября, всем сразу, ничего не зная о каждом из этих людей. И все это было сделано в закрытом заседании, что тоже странно…
( Collapse )

Третий день уже по-настоящему тепло. Вот и в Москву пришла настоящая весна.
6 мая мы все еще в куртках на площади стояли, а 8-го в парке Горького молодежь уже в футболках резвилась: http://grani.ru/Politics/Russia/activism/m.214519.html
Сижу третий день с дочкой, все мои разъехались. С ней на протестные акции не походишь, зато красоту у дома пофотографировать можно.

(Вчера зацвели).
Не понравилась мне вчерашняя акция на Тверской. Плохо, когда опускается планка протеста.
А вот эхо саратовского эпизода понравилось. Юмор в борьбе с тиранией всегда уместен.
7-го мая вечером мы всей семьей смотрели ролики и фотографии с саратовских сайтов, Гриша радовался виду знакомого проспекта, я рассказывала о тех, кого узнавала на фотографиях, и эпизоду с плакатом, конечно же, все мы улыбнулись. На следующий день отрадно было видеть, как по всему интернету и лентам новостей разошлись эти фото, а к вечеру и акция наших активистов в парке Горького состоялась.
А стоило бы саратовским полицейским не обратить внимания на едкий плакат - и все было бы тихо.
Хмурый полицейский против улыбающегося оппозиционера всегда в проигрыше.
Как хмурые дни перед весенним солнышком.

Жаль, что я была вчера не в Москве. Вчерашняя акция на Лубянской площади оказалась, как я понимаю, в череде самых лучших в этом завершающемся году (таких, как "белое кольцо", "прогулки с писателями" и т.д.).
И не страшно, что людей было меньше, чем год назад на Болотной. Тогда люди были полны надежд, акцию разрешили, не было еще ни диких законов, ни узников 6 мая, ни прочих устрашений-предупреждений - и людей было много. Сегодня люди знали, что могут быть приговорены к большому штрафу, который многим просто не по карману, могут и арестованы быть, знали, что акция не согласована - но они пришли, и их было тоже очень много. Несмотря на спад общественного тонуса, на все разочарования...
От моей семьи вчера у Соловецкому камня был мой муж Станислав, он находился там до тех пор, пока ОМОНовцы не вытеснили его и тех, кто находился с ним рядом, в переход метро на станции Лубянка. Я благодарна ему за то, что он туда пошел, и горжусь им!
Я же наблюдала за происходящим у Соловецкого камня на экране монитора, сначала с сайта "Эха Москвы", а потом открыла сайт "Свободы" и была уже там, пока ОМОНовцы не вытеснили корреспондента вместе с камерами к метро "Китай-город". Я видела знакомые лица, видела интервью с Ниной Семеновной, Людмилой Николаевной, видела замечательную стойкую молодежь, стоявшую, сцепившись за руки, видела начало и конец этого отвратительного разгона людей.
Темнело за окном, и темнело на экране - а я все смотрела и переживала за происходящее, и было у меня ощущение, будто и я там присутствую. И вот что я подумала: в дикие мы времена живем, но унывать не надо. Все у нас еще будет хорошо!
О том, как прошла вчера протестная акция там, где я сейчас нахожусь - в следующей моей записи.

Я второй день в Питере. Погода здесь - как всегда: зябко и промозгло, к тому же вчера - первый снег, сегодня дождь и опять все тает, морось и сырость, но весь город в новогодних огнях, которые тонут в тумане - красиво...
Завтра я еще день наверняка здесь, если что, мой телефон в петербургский:
8-961-804-16-58.
А завтра выложу несколько красивых фотографий.

Сегодня, выводя сына в школу, я увидела ярко-синее небо (ни единого облачка) и такие многогранные радостно-радужные лучи восходящего солнца... Распогодилось. Но как при этом, однако же, холодно. Это - осень: разгонит ветер тучи, но вместе с долгожданным чистым звездным небом приходят первые заморозки. И солнечные, но холодные рассветы. Будто напоминает природа: радуйтесь, радуйтесь осенней солнечной красоте, зима-то уже не за горами...
Но есть нечто, доступное человеку и неподвластное времени.
(см. следующий пост)